Уроки, которые я был вынужден понести.
Спустя луны моих страданий, на очередном посвящении, когда все громко кричали имена сокланновцев, я ощущал лишь зависть. Столько восторженных криков, поздравлений, внимания, которые получали многие будущие, заставляли меня лишь с жестокой ухмылкой наблюдать за этим. Думая об этом сейчас, я понимаю, что зависть подобно змею охватывала моё сознание. Она пила мою кровь, заставляя сожалеть о том ,что все эти крики получаю не я, а кто-то, кого все они , от мала до велика, в глаза видят максимум второй раз от силы. Впрочем, это не отменило того факта, что на этих посвящениях я был всегда, ожидая своего часа , да бы расправить крылья, но этого всё не происходило, сколько бы я не ждал. Я словно был в немилости, отвергнутый за какие-то неизвестные мне провинности, которые , как я думал, текли ещё с самого рождения.
Одно из собраний было особенным. Я впервые вгляделся в толпу из блёклых, а где-то даже тёмных силуэтов котов и кошек. Они все сидели, подняв голову, слушая речи врачевательницы с восторгом и наслаждением, радуясь каждому котёнку и будущему, крича их имена, когда того требовало обычие. Осматривая присутствующих, мои холодный и острый взор зацепился за одного незнакомца, который был младше меня на несколько лун.
Он был рыжим. Шерсть была гладкой и блестящей. Не смотря на его сидящее положение, можно точно сказать, что кот был ниже меня почти на половину моей черепушки. Телосложение было крупнее моего, даже скорее толстое. Если бы я был подобен тростинке или тоненькой веточке, то этот маленький гигант мог бы переломать меня в один миг. Его морды я так и разглядеть не смог, но отчётливо видел белую мордочку, розоватый носик и тёмно-рыжие пятна на теле, которые шли от шеи по всей длине тела, исключая хвоста, схожие с теми мелкими листиками с деревьев, которые приносил ветер в определённый период. Только, что-то подсознательно мне казалось странным. Только , что?
Не знаю, что такого я в нём подметил такого, что привлекло меня. Холодный взгляд сфокусировался на него, пытаясь поглотить его душу, открыть его и прочесть. Это ведь явно не здорово, так ведь? Что вообще в моём понимании считается здоровым? Можно ли считать то, чем я занимаюсь -- нормальным? Я ведь, должен безукоризненно смотреть на котят, будущих , которые уже скоро смогут помогать нашему клану и будущему поколению, а не на кого-то забавного пухлого кота, ведь так?
Посвящение закончилось, я, вылизав свои лапы от крови, манерно, в относительно хорошем настроении, чем обычно , вышел из лагеря, пред этим, какое-то неведомое желание заставило мой хвост ударить того пухляша по плечу. На это, я слышал лишь раздраженное шипение и рык. Я ушел на своё излюбленное местечко. Там всегда пахло травами, которые использовали в целительстве , а мыши с визгом бегали прямо под лапами, а ствол дерева , которое росло на выступе, был уже давно исцарапан когтями. Я полюбил это место, сюда приходило мало котов, и то только что бы забрать необходимое, и после, не задерживаясь, покидали это место. Я был довольно жесток по отношению к пище. Любил перед её гибелью побегать за ней, а как только хвост её будет в моих когтях, избивать её другой лапой или вовсе заглатывать полностью. Этим я и занимался обыденно. Пока моё веселье не остановили двое, которые перевернули мою обыденность фактически с лап на голову.
Один был уже знаком мне с прошедшего посвящения. Я мог отчётливо видеть его морду. И я понял, что было с ним не так. Его один глаз поднимался вверх, второй же вроде как смотрел на то на меня, то на другого кота. Челюсть съехала, из неё выпирал один нижний клык, а язык немного торчал из рта. Морда, как и переносица, пятна на ушах были молочно-белые, Глаза были желтые, не сказать, что янтарные. Все эти черты делали пухляша забавным, даже милым, но нисколько не пугающим, в отличии от его сопровождающего. Кот не навивал сильного страха. Он был тёмный, на контрасте с рыжим худее, словно на кости обернули шкуру. Был он более вытянутым, даже чуть выше меня. Его шерсть на щеках была длиной, глаза почти красные, словно кровь, взгляд острый , подобно моему.
Они и возмутились моей причудливой игре, говоря про различные проклятья от Клана Бесконечной Охоты, что было более чем для меня забавным. Как можно проклясть того, чья судьба и так фактически проклята с самого рождения? Говорил преимущественно худощавый, толстяк лишь в неловкости склонялся к земле, даже когда я подошел к нему, начав свою трель. Называл я его по всякому, не знаю с чего, похоже тогда, что-то внутреннее говорило за меня те сладкие слова ему в ответ. Я и ходил перед ним манерно, изящно, подобно тому , как грациозно водомерки скачут по воде. Рыжий же смущался, отводил взгляд, неловко улыбался. Тёмному коту это лишь не нравилось. Не вспомню, то ли моя дерзость, то ли дерзость худощавого была сильней, но тот выпустил когти.
Борьба была долгой. Я , прижатый к земле, наносил раны по животу , горлу, изредко пытался вмазать по морде. Кровь украшала зелёную траву. Он, с рыком и злорадством , нанёс мне удар когтями по морде. Кровь текла больше, я чувствовал, что скоро мог ослепнуть. Думал уже мысленно прощаться со своим глазом. Тогда, я вскипел, нанёс удар , отогнав его от себя, как смог. Толстяк подбежал на подмогу, встав между нами. Он просил прекратить, пока он сам не вступил в драку, назвал мышеголовыми, умеющими лишь когтями разбираться с оппонентом. Пока тот рассуждал, я смог лишь скрыться с глаз, спускаясь с выступа к быстрому потоку. Слабые лапы не желали подчиняться, я лишь покачивался , оставляя кровавый след на траве. Я шел долго, но сил не хватило, да бы дойти до каменных троп .Пройдя к озеру, вечно пахнувшему тюльпанами, я упал в кусты, закрыв свои глаза.
