Глава 12 "Самый свободный кот в мире"
— Может, нам перекусить? — задал вопрос Язык Пламени. Одной его лапой обхватил младшего брата, прижимая его ближе к себе.
Не было никакого ответа от братишки …
Язык Пламени посмотрел вниз, гадая, не заснул ли его брат.
— Завиток?
Завиток сдвинулся, разворачивая лапы вокруг подростка, и наконец сел, подогнув под себя лапы.
— Ты вернешься? — поинтересовался он.
Это казалось неправильным. Все это: тихий голос, жесткая поза, невыразительное лицо, и то, что котёнок даже не упомянул о еде, не говоря уже о том, чтобы потребовать ее после столь долгого сна.
Язык Пламени отвечал дольше, чем нужно, и когти двуликого кота вонзились глубоко в запутанную шерсть трехцветного брата.
— Только до туннеля, — пробормотал кот, тыкнув хвостом в сторону выхода из укромной пещерки. — Я не буду выходить из норы; просто позову Ракушку, чтобы она принесла сюда еду, — Язык Пламени смотрел, как когти заходят назад в подушечки лап, когда его младший брат кивнул. Он встал, но внезапная тишина душила его, и он начал говорить на отвлеченную тему, чтобы заполнить ее. — Коты стаи будут очень рады узнать, что ты проснулся. Все очень волновались. Клянусь, им давно пора перестать заниматься воровством и признать, что они стали ома-машами*.
Прежде чем высунуться в тёмный туннель, Язык Пламени нахально ухмыльнулся Завитку, и его сердце дрогнуло, когда он получил небольшую улыбку в ответ. Всего лишь крошечный изгиб губ, но это было бесконечно лучше, чем прежнее пустое и нечитаемое выражение лица.
— Есть кто?! — крикнул Язык Пламени в тёмную комнату, которая тянулась, казалось, бесконечно.
Через мгновение из-за угла выскочила Выдра.
— Все в порядке?
— Завиток проснулся, — сказал Язык Пламени. — Нам нужна еда.
Лицо кошки засветилось, беспокойство сменилось радостью. Она повернулась на кончиках пальцев и побежала, мурча:
— Эй, все! Завиток проснулся!
Старший брат с улыбкой покачал головой. Он оставил Выдру заниматься едой и сел рядом с Завитком. Через несколько минут коты столпились в коридоре возле комнаты, переговариваясь друг с другом и излучая беспокойство…
Язык Пламени уже собирался кинуть куски мха в надоедливые рожи, что тут же столпились у прохода, но один взгляд на Завитка заставил его передумать. Что бы ни происходило в голове у котенка, выражение его лица заметно просветлело, когда он прислушался к шуму, который подняли коты стаи.
Язык Пламени ухмыльнулся. Они все такие ома-маши*.
— Шевелитесь, болваны! — раздался голос Ракушки в туннеле, и коты расступились, пропуская ее и Волну в комнату с одной упитанной выдрой и несколькими мокрыми мхами. Выдра пробралась следом за ними и закрыла проход, прежде чем туда успели ввалиться остальные.
Поведение Завитка менялось от довольного изнеможения до напряженной усталости, когда в пещере становилось все больше котов. Язык Пламени инстинктивно похлопал хвостом брата по спине, и едва уловимое ободрение подействовало, даже если это было и слегка.
— Как ты себя чувствуешь, сына? — полюбопытствовала Ракушка, опуская выдру перед двумя котятами.
Волна опустилась в лежачее положение рядом с Завитком, держа на лапе густой сверток паутины.
— Завиток, твои повязки разошлись, — предупредила она, протягивая лапу к шее мальчика. — Позволь мне…
Завиток дернулся от ее прикосновения. Не двигаясь с места, он отвернулся и намеренно не смотрел на Волну. Язык Пламени вздрогнул, когда хвост внезапно обхватили его заднюю лапу смертельной хваткой.
Нужно было быть слепым, чтобы не понять, что Завиток испытывает глубокий дискомфорт от присутствия этой кошки.
Волна опустила лапу, не зная, как поступить дальше.
— Ты не хочешь, чтобы я прикасалась к тебе? — спросила она мгновение спустя.
Наступило напряженное молчание, прежде чем Завиток неуверенно покачал головой.
Волна вздохнула, возившийся с паутиной.
— Ты позволишь Языку Пламени сделать это?
Завиток поднял голову и посмотрел на своего старшего брата с мольбой в глазах. Он нахмурился, не совсем понимая, чего именно хочет его брат.
— Ты хочешь, чтобы я это сделал?
Двуликий котёнок кивнул.
Беспокойство поселилось глубоко в желудке трехцветного кота, как плохой ужин. Он не был хорош в этом, его лапы могли дрожать, а Завитку нельзя было пренебрегать здоровьем из-за того, что его брат был таким бесполезным. Он и так был ранен без того, чтобы Язык Пламени что-то испортил и…
— Нет.
Тихие слова оборвали мысли Языка Пламени, остановив все неприятные мысли, терзающий его разум. Завиток не сказал «бесполезный», но это определенно было.
— Ты не бесполезен.
Любой ответ Языка Пламени застрял у него в горле, когда Завиток до боли сжал его лапу хвостом. Мальчик уставился на него, неодобрительно нахмурившись.
Через секунду, чтобы собраться с мыслями, Язык Пламени выдохнул:
— Ладно, — и выхватил паутину у Волны. Крапиву возьми, это не он нуждался в утешении, но Завиток в итоге все равно утешил его. Самое меньшее, что он мог сделать для своего давно потерянного младшего брата, это позаботиться о его ранах.
Язык Пламени переделал повязки на шее Завитка по подсказке Волны. Когда он закончил, двуликий котенок ласково улыбнулся ему, все еще маленькой и застенчивой, но потрясающе искренней улыбкой, и внезапно все это стало стоить его усилий.
Язык Пламени поправил перо на голове брата и усмехнулся, услышав возмущенный вопль.
— Принесите немного еды, — приказала Ракушка. Они с Выдрой все это время наблюдали за ними, и она говорила так же, как всегда, но в ее грубом голосе слышалось несомненное беспокойство. — А потом поспите. Вам обоим это нужно. Да, включая тебя, Пламя.
Язык Пламени при щелкнул языком, прежде чем наклониться вперед и придвинуть сочную выдру поближе.
— Нам не нужны няньки, чтобы следить за тем, как мы едим, — промолвил он, делая небольшой жест, приказывая им удалиться.
Ракушка насмешливо хмыкнула и повернулась, чтобы уйти, две других кошки последовали ее примеру. У прохода она остановилась.
— Завиток, добро пожаловать домой, —выпалила она. С ее стороны послышалось тихое фырканье, и Завиток наклонил голову в сторону, уставившись на нее. — Я не то чтобы волновалась, но… я рада, что ты в порядке.
Завиток снова улыбнулся, немного шире, чем до этого.
— Спасибо, ома-ма*, — произнес он. — Выдра и Волна, вам тоже.
Она чутка повернула голову, чтобы мальчики не видели её. Теперь слезы свободно текли по ее щекам.
— Ракушка, успокойся, не плачь.
— Замолкли! Кто тут плачет? — прокричала она сквозь слезы, дергая хвостом и топая к выходу.
Выдра вздохнула.
— Отдохни немного, Завиток. И ты, Язык Пламени, — приказала она и вышла, отгоняя котов, все еще столпившихся в коридоре.
Волна вытерла слезы.
— Добро пожаловать домой, Завиток, — она повторила ранее сказанные слова , прежде чем выйти и окончательно увести всех котов подальше.
Язык Пламени испустил тяжелый вздох, пробормотав: «как всегда, раздражает…». Его голова повернулась, чтобы посмотреть на Завитка, когда услышал тихое «ши-ши-ши».
— Они совсем не изменились, — прокомментировал Завиток. Он, казалось, колебался, когда потянулся за куском мяса, но потом схватил его и откусил, закрыв глаза от блаженства.
Язык Пламени харкнул с полным ртом мяса выдры.
— Не знаю, хорошо это или плохо.
— Это хорошо, — ответил Завиток, приступая к еде.
После этого никто их не потревожил, и они могли спокойно поесть. Пока Завиток не отодвинул свою порцию мяса, показывая, что он закончил.
Язык Пламени нахмурил брови, бросив взгляд вниз. Его брат съел едва ли треть и без того относительно небольшой порции. Это вызвало тревогу в его голове.
— Завиток, — позвал он. — Ешь больше.
Завиток проводил нетронутую еду тоскливым взглядом.
— Я не могу, — пробормотал он, резко отводя взгляд. — Прошло уже много времени. Если я съем больше, мне станет плохо. А я не хочу этого.
Разум Языка Пламени на мгновение зашевелился, и каждая клеточка его тела замерла, пока его мысли пытались догнать все, что он услышал.
Прошло уже много времени.
Завиток давно не ел.
Аппетит Языка Пламени пропал, оставив его желудок бурлить. Он с трудом проглотил кусочек и положил недоеденный кусок обратно на выпотрошенную выдру.
— Эй, Завиток? — снова позвал он, вскакивая на лапы и собирая остатки животного. — Помнишь, как мы вдвоем пробрались в кучу с дичью соседней стаи за водой?
Тоскливый взгляд Завитка на еду, которую Язык Пламени нес к выходу, сменился ярким взглядом на брата.
— Да, — кивнул он, и его губы снова тронула улыбка, вызванная счастливым воспоминанием.
— Не могу поверить, что эти рыбоголовые не заметили, что что-то не так, пока почти всего мха не было, — Язык Пламени недоверчиво покачал головой, разворачивая выдру и пихая её в угол.
— Хорошо, что они этого не сделали, — ответил Завиток. — Вода была вкусная.
— Точно! — с мхом в зубах Язык Пламени подошел к углу и пнул еще чутка мха, намереваясь приземлить ее возле брата, но она перелетела через него и попала в Завитка. — Ах, про… — тот же мох ударил его прямо в лицо, — …сти
Завиток рассмеялся.
Свободно, искренне и бездыханно, так, что Язык Пламени был ошеломлен.
До его обычного смеха, громкого, ликующего и звенящего в ушах еще несколько минут, было далеко, но он задержался в его глазах, в чертах лица, осветив их непринужденной радостью.
На фоне такого безудержного счастья Язык Пламени не мог не улыбнуться. Пожертвовать немного своей гордостью, чтобы поднять настроение и заставить младшего брата смеяться, было справедливой сделкой.
— Напоминает мне бой мхом, который мы однажды устроили возле утеса, — вспомнил Пламя, собирая мох в кучу и укладываясь сам, накрывая лапы хвостом.
Завиток последовал его примеру и плюхнулся в кучку мха.
— Ты был таким злым, и бросившись на меня, — отметил он.
Язык Пламени разразился смехом.
Следующие несколько часов они провели, вспоминая приключения и веселые времена, когда все трое жили вместе и вместе попадали в неприятности. Свет постепенно исчезал из комнаты по мере того, как садилось солнце, оставляя лишь тени.
Они лежали на боку, лицом друг к другу. Завиток продолжал говорить, полусонный, его лапа лежала на краю пера, которое он положил рядом с собой. Время от времени он проводил подушечками лап по ней, как бы успокаивая себя тем, что она рядом с ним.
Язык Пламени бодрствовал, несмотря на то, что чувствовал усталость в глубине своих костей. Протянув лапу, он коснулся лица брата. Лица его живого брата.
— Тебе нужно поспать, Завиток, — пробормотал он, нежно и успокаивающе поглаживая черно-белые пряди мальчика.
Завиток медленно моргнул.
— Не хочу, — если бы он не был таким сонным, это прозвучало бы почти раздраженно.
— Почему?
В тусклом лунном свете, льющемся через дыру в стене, его брат выглядел грустным и печальным, но в основном побежденным, когда его взгляд остановился на лице Языка Пламени.
— Я не хочу, чтобы этот сон закончился.
— Завиток, это не сон, — сказал он, обхватив лапой голову мальчика и осторожно притянув его ближе, пока их лбы не соприкоснулись. — Я здесь. Ты здесь. И никто из нас никуда не исчезнет.
Завиток хмыкнул.
— Ты и Сэм всегда говорите это в моих снах.
От ужаса у Языка Пламени кровь стыла в жилах.
— Завиток, я… — лапа на его лице прервала его. Пушистые и ласковые пальчики смахнули с глаз слезы, которые он не чувствовал.
— Все в порядке, Язык Пламени. Не плачь, — прошептал Завиток. — Это не в первый раз. Я рад, что ты не прогнал меня, — его губы скривились в тоскливой улыбке. — Мне было весело. Я скучал по тебе… так… сильно… — пока он говорил, его веки начали закрываться. В конце концов, он проиграл свою борьбу с усталостью, и его голос затих.
Язык Пламени поймал хрупкую лапку брата и примнул своей, крепко сжимая,, обещая больше никогда не отпускать.
Он собирался все исправить. На этот раз он собирался защитить Завитка. Даже если это будет стоить ему жизни.
Язык Пламени проснулся. Он уставился в потолок, не совсем понимая, что именно потревожило его сон. Облака, видимо, закрыли луну, а солнце еще не взошло, поэтому нора была погружена в непроглядную тьму, наполненную тенями и едва различимыми фигурами.
Язык Пламени зевнул. Вздохнул. Он чувствовал себя таким уставшим. Он повернул голову в сторону, чтобы посмотреть на Завитка и убедиться, что с ним все в порядке. Прищурившись, он попытался разглядеть силуэт брата на мху рядом с собой, но дыхание сбилось, когда он понял, что видит только зеленые куски зелени.
Язык Пламени вскочил на лапы, паника нарастала, но прежде чем она успела полностью улечься, он наконец различил сидящую фигуру в углу. Облегчение разлилось по его венам, несмотря на то, что сердце все еще бешено колотилось в груди.
— Завиток? — тихо позвал он. — Что…
Спина Языка Пламени ударилась о пол с поразительной силой, и на долю секунды от удара у него перехватило дыхание. Он не успел осознать происходящее, как на него навалилась тяжесть, прижав его к полу. Крепкие пальцы обхватили его горло, достаточно сильно, чтобы он почувствовал их, но не настолько сильно, чтобы задушить его.
Облака разошлись, и в дыру хлынул лунный свет.
Завиток уставился на него, его лицо было лишено эмоций, но его глаза излучали опасность, очень напоминая тлеющий уголь. Мышцы были напряжены, его поза отличалась чрезмерной нервирующей интенсивностью. Казалось, его присутствие заполняет комнату до такой степени, что становится почти удушающим.
Язык Пламени почувствовал себя добычей, которую настигает огромный хищник. Ощущение нарастало по его коже, заставляя шерсть вставать дыбом. Ощущение, которое он никогда бы не подумал связать со своим неуклюжим, милым младшим братом. И на один страшный миг Языку Пламени показалось, что Завиток задушит его.
Но тут Завиток моргнул. В его чертах мелькнуло узнавание, и фантомное давление ослабло.
— …Язык Пламени? — шепнул он в полном недоверии. Он переместил лапу с горла Языка Пламени на его лицо, ощупывая щеку, переносицу и глаза. Это было такое нежное действие, как будто он прикасался к чему-то хрупкому, к тому, что может исчезнуть при прикосновении. Выражение его лица было удивленным, испуганным и, может быть, немного обнадеживающим. — Я думал… ты был очередным сном.
Что-то горячее прижалось к задней стенке глаз Эйса. Он сделал вдох, затем еще один, отчаянно пытаясь держать себя в руках, чтобы хоть как-то исправить ситуацию.
— Это не сон, Завиток, — уверял он, задыхаясь. — Я реален. Ты реален. И ты вернулся домой, ко мне.
Не похоже, чтобы эти слова нашли отклик в сознании двуликого котенка: внимание мальчика переместилось с лица Языка Пламени на его лапы. Он сначала посмотрел на них, а затем аккуратно коснулся своей холки и несколько раз потер её, а потом повторил это и с шеей. То, что началось с нежного поглаживания горла, переросло в царапанье, пока он не стал рвать когтями паутину, губы сжались в усмешку, а глаза уставились на то, чего не было.
— Завиток! — в тревоге выкрикнул Язык Пламени. — Посмотри на меня, Завиток! — его лапы взметнулись вверх, чтобы поймать лицо брата и обратить его внимание на себя. — Прекрати! Не делай себе больно!
Завиток замер, медленно возвращаясь в реальность.
— Нет никаких колец из шипов, Язык Пламени, — сказал шёпотом он, его тон был окрашен недоумением и благоговением. — Я свободен.
На этот раз Язык Пламени не смог сдержать слез. Его брат прошел через столько всего, а он не знал, что сделать, чтобы все стало лучше. Он чувствовал себя слабым и таким жалким, что его тошнило. Сделав глубокий вдох, он справился с этим.
— Никаких колец из шипов, Завиток. Ты свободен, — произнес он так твердо, как только мог.
— Их тоже нет?
— Без них, — Язык Пламени осторожно оттолкнулся от пола, обхватив младшего брата лапами, пока тот не оказался прижатым к его груди. Завиток не отказался, так что он счел это победой. — Их здесь нет. Никто больше не причинит тебе вреда, — он не знал, кто такие «они», но не дай море они вернутся и заберут Завитка у него. Он скорее сожжет весь мир, чем позволит этому случиться вновь.
Прошло несколько тихих минут, пока Завиток собирался с силами. Язык Пламени дал ему время медленно прийти в себя, став терпеливым и надежным помощником, в котором нуждался его брат, чтобы не утонуть в ужасных воспоминаниях.
Спустя, казалось, целую вечность, лапы Завитка, наконец, отчаянно обхватили Эйса.
— Прости ! — еле слышно произнёс он, спрятав лицо в шерсти брата, продолжая крепко обнимать его лапами.
— Все в порядке, — пробормотал Язык Пламени. — Ты в безопасности. Ты со мной. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. С тобой все будет в порядке, — он продолжал бормотать заверения до такой степени, что не знал, пытается он убедить в этом Завитка или себя. Возможно, и то, и другое.
— Где Сэм?
Неожиданный вопрос заставил Языка Пламени напрячься. Но лишь на мгновение, затем он заставил свое тело расслабиться.
— Он… он в соседней стае, — солгал он.
— Можем ли мы навестить его?
— Не думаю, он очень занят. Ты же знаешь, каковы эти правители.
Язык Пламени тут же проклял себя, когда почувствовал, как Завиток вздрогнул. Но он никак не мог рассказать правду о смерти Сэма сейчас, когда его брат находится в таком состоянии.
— Лжец.
Дыхание Завитка было теплым на его шее, когда он говорил это, и сердце Языка Пламени, возможно, перестало биться.
— Сэм не правитель. Он хороший. Теперь он наш опа-па*.
Язык Пламени втянул воздух, когда его сердце вновь забилось, несмотря на чувство вины, пронизывающее его насквозь.
— Да, — выдохнул он. — Сэм — наш опа-па. Ничто этого не изменит.
В следующий раз Язык Пламени проснулся от солнечных лучей, проникающих в дыру в стене, и щебетания ранних птиц. Он поднял голову с мха и облизнул усы. Он даже не знал, когда заснул и как оказался на мховой подстилке. Последнее, что он помнил, это как он сидел с Завитком ночью и…
Он мотнул головой, чтобы посмотреть на подстилку Завитка. Обнаружив, что она пуста, он осмотрел нору.
Его брат стоял у дыры в стене, держась за каменные гладкие стены и глядя на улицу. Он стоял совершенно неподвижно, даже не моргая.
Язык Пламени расслабился.
— Что ты делаешь, Завиток? — расспрашивал он, рассеянно почесывая за ухом.
Мальчик испуганно вскочил и тут же отошел от дыры.
Язык Пламени поднял бровь.
Он воткнул перо сойки в шерсть, пальцы подогнулись под него, когда он схватился за его край, оттягивая его вниз.
— Могу я выйти? — требовал он, задыхаясь.
— А? Почему нет?
Одно плечо Завитка поднялось и опустилось в удручающем пожатии.
Нет никаких колец из колючек, Язык Пламени.
Язык Пламени чуть не упал лицом в пол от своей глупости. Завиток всегда нуждался в свободе, как в воздухе, и, вероятно, был в заточении много дней, а может и недель, или даже сезонов. Конечно, он хотел бы почувствовать себя свободным теперь, когда его спасли от этих не котов.
Язык Пламени сжал челюсть.
Он собирался убить тех, кто так поступил с его младшим братом. Разорвать их в клочья.
Завиток напрягся, сильнее натягивая перо.
Язык Пламени с тяжелым вздохом выпустил весь воздух из легких, позволяя гневу уйти вместе с ним.
— Да, мы можем выйти, — наконец он дал добро, поднимаясь на лапы.
Завиток вскинул голову, глаза его стали большими и яркими, и он улыбнулся маленькой, но душераздирающе красивой улыбкой, которая, по мнению Язык Пламени, опозорила все его большие и зубастые улыбки.
Они на цыпочках направились к выходу, стараясь не разбудить котов. Завиток проскочил в небольшой лаз, ведущим на выход, первым, а Язык Пламени последовал за ним медленнее, подавляя зевоту.
Было еще раннее утро. С одной стороны небо было темно-синим и фиолетовым от сумерек, с другой — на горизонте расцветало солнце, золотые лепестки которого ярко выделялись на фоне насыщенной синевы. Оно освещало лес и поросшее росой травянистое поле перед входом в огромные сети подземных пещер и нор. Ночная прохлада еще держалась в воздухе, но рассвет быстро приносил с собой проблески тепла.
Завиток остановился у линии, где голая грязь сменялась растущей травой. Он сделал нерешительный шаг вперед, опустив босые лапы в траву, затем еще один, и замер, шевеля только пальцами лап и наслаждаясь освежающей прохладой росы.
Язык Пламени тут же подавил мысль о том, что Завиток вел себя так, будто впервые за много месяцев почувствовал росистую траву. Возможно, это было правдой, но он не хотел думать об этом сейчас. Не сейчас, когда по лицу его брата расползалась широкая улыбка.
Мягкий смех вырвался у него, и Завиток помчался по полю, оставляя в траве отпечатки своих лап.
Язык Пламени присел на ствол старого дерева на краю поля, наблюдая, как котёнок бегает и гоняется за бабочками. Должно быть, гул счастья и теплый солнечный свет убаюкали его, потому что в следующий момент Завиток запрыгнул ему на спину и чуть не свалил их обоих в траву.
— Завиток, — проворчал он, поправляя свое сидячее положение, чтобы учесть дополнительный вес на спине.
— Ши-ши-ши, — хихикнул брат ему в ухо. — Я рад, что это не сон, — его голос стал тише, мягче. — Спасибо, что дождался меня, Язык Пламени.
Щеки трехцветного кота пылали.
— Рыбоголовый, — пробормотал он, но оскорбление не несло в себе никакого тепла, только бесконечную ласку. — Спасибо, что вернулся, Завиток.
Завиток усмехнулся. С последним сжатием он отцепился от Языка Пламени и упал, растянувшись на траве.
Язык Пламени подвинулся так, чтобы видеть брата.
— Ты знаешь, кто тебя вернул? — до сих пор у него не было времени подумать об этом, но ему было очень любопытно.
Завиток уставился на небо, на солнечные лучи, пожирающие остатки ночи.
— Нет, — наконец произнес он, — но… — он закрыл глаза, когда порыв пронесся над полем. — Был кто-то, кто ощущался как ветер. Быстрый, безжалостный… безудержный.
Язык Пламени нахмурился. Слова Завитка не имели смысла. Он постучал хвостом по земле, размышляя. Кто бы это ни был, он не хотел показываться, но в то же время он должен был знать Завитка или хотя бы откуда тот родом. От этой загадки у него разболелась голова, но все, что он мог сделать, это надеяться, что за возвращение Завитка не придется заплатить какую-то цену.
— Нэ, Язык.
— Да?
— Сколько мне сезонов?
— Сколько… — Язык Пламени уставился на брата в полном шоке. Завиток мог быть пустоголовым, но он определенно умел считать. Тот факт, что он не знал, сколько ему сезонов, означал, что он не знал, сколько времени он провел в этом ужасном месте. — Двенадцать, Завиток. Тебе уже двенадцать.
Завиток хмыкнул.
— Чуть больше четырех сезонов, ага…
Они снова погрузились в молчание. Язык Пламени погрузился в свои мысли, а Завиток грелся в лучах солнца.
— Язык Пламени? — снова позвал Завиток.
— M?
— Где Сэм?
Язык Пламени напрягся, разговор, который они вели посреди ночи, всплыл в его памяти. Он проглотил чувство вины и открыл рот…
— Не лги.
Разноцветные глаза Завитка буравили Языка Пламени, сдирая слои кожи и плоти, пока не осталось ничего, кроме его гнилой души, обнаженной перед стихией. Он не знал как, но Завиток знал, что он солгал.
Язык Пламени взволнованно вдохнул, лапы дрожали, глаза были опущены, и проговорил:
— Сэм умер, — он никогда не произносил этого вслух. Он избегал говорить об этом даже наедине с собой. Не тогда, когда Завитка не стало, и он был совершенно один.
В наступившей смертельной тишине Язык Пламени не осмелился взглянуть на Завитка, чтобы увидеть, какое выражение лица он принял, услышав такую новость.
Раздался шорох, когда Завиток сел.
— Как он умер?
— За день до того, как ты исчез из пещер, Сэм пошёл на какую-то очень важную встречу, чтобы встретиться с какими-то важными шишками. Что-то пошло не так и его убили. Его тело так и не смогли принести, но почти все коты стаи были у его могилы… — Язык Пламени провел дрожащим хвостом по лапам.
Молчание. Ни слез, ни отрицаний, ничего.
— Каких-то важных шишек? Единственные коты, которые могли прийти в тот день… — Завиток запнулся. — Понятно. Значит, Сэм был убит ими ._
Он звучал неправильно. Слишком глубоко, слишком серьезно. Не злой, скорее нехарактерно спокойный. Даже холодно, непрощающе.
Язык Пламени поднял взгляд и напрягся.
Темные глаза Завитка превратились в бездонные черные ямы, устремленные на что-то невидимое вдалеке. Язык Пламени сразу же узнал эмоцию на лице брата, поскольку она была ему хорошо знакома.
Ненависть. Чистая, непроглядная ненависть. Завиток никогда прежде не проявлял ненависти. Гнев, конечно, но ненависть — никогда. Но вот она появилась.
И вдруг ему показалось, что Завиток, его Завиток, ускользает в какую-то тьму, откуда Язык Пламени никогда не сможет его вытащить. Он хотел что-то сделать. Может быть, крикнуть, чтобы он больше не оставлял его одного. Или схватить его и не отпускать, пока его беспечный младший брат не исчезнет совсем.
Трясущиеся лапы Языка Пламени были бесполезно тяжелыми, и он не мог вымолвить и слова. Они путались, спотыкаясь о то, что засело у него в груди.
Затем, как и ночью, Завиток моргнул, и все ужасы, мучившие его, отступили. Он упал обратно в траву с усталым вздохом, выглядя теперь печальным, скорбным. Умиротворенный своим горем. Подняв лапу, он потянулся к небу.
— Сэм всегда хотел быть свободным, — пробормотал он. — Мы должны быть свободными, Язык Пламени, — небо было так высоко над головой, казалось недостижимым, но лапа Завитка сомкнулась, словно он ухватился за то, к чему тянулся. — Свободнее, чем кто-либо другой, чтобы мы могли показать Сэму, что это значит на самом деле.
— Да, — сдавленно произнес Язык Пламени.
Завиток посмотрел на него, нахмурив брови. Без слов он встал и всунул своё голубое перо в голову брата. Когда подросток поднял голову, удивленный его поступком, он вложил заглянул в глаза и сказал:
— Я хочу увидеть море, Язык Пламени, — и потянул его за собой.
— Хорошо, — Язык Пламени вышел из оцепенения, вернул перо на его законное место на голове Завитка и улыбнулся. — Тогда пойдем посмотрим на море.
Его младший брат засиял и потянул его за собой на лесную тропинку, ведущую к их любимому утесу, и это было лучшим в мире лекарством для искалеченного сердца Языка Пламени.
В тот же день котята перебрались в небольшую ямку под деревом, несмотря на протесты котов стаи. Завиток хотел проводить как можно больше времени на улице, а Язык Пламени не хотел ему ни в чем отказывать. И хотя ночи были полны повторяющихся кошмаров и ночных страхов, свежий воздух, возможность всегда видеть небо и, самое главное, присутствие Языка Пламени и пера всегда помогали Завитку успокоиться и вернуться из того кошмара, в котором он застрял.
Иногда кошмары следовали за Завитком из его снов и преследовали его в реальности, поэтому братья взяли за правило встречать рассвет вместе. Чаще всего они оставались в норке у дерева, но иногда шли к своему любимому утесу и сидели там, пока Завиток не улыбался, потом смеялся, а в конце концов обнимал брата.
Языку Пламени всегда было трудно выражать эмоции, кроме гнева, он никогда не умел выражать свою привязанность через прикосновения и не принимал таких проявлений привязанности от своего брата. Теперь ему пришлось научиться делать и то, и другое. Завиток несколько раз в день без видимой причины устраивал засады с объятиями и отпускал его только тогда, когда Язык Пламени сглатывал смущение и ерошил шерсть.
Он даже привык спать, свернувшись калачиком рядом с младшим братом или обняв его в защитном движении, надеясь, вопреки всему, что он станет колючей стеной утесника между младшим братом и ужасами, хотя бы на одну ночь.
Вот так прошло три недели.
Физические раны Завитка затянулись,даже не оставив шрамов на его молодом теле. Однако под бдительным присмотром Языка Пламени и котов стаи его душевное здоровье начало улучшаться. Путь к исцелению был долгим и трудным, но это было начало.
После очередной беспокойной ночи они сидели на утесе, когда Язык Пламени заметил, что Завиток снова рассеянно почесывает шею. Его желудок сжался, когда он увидел этот ужасный непрекращающийся тик, а в горле заклокотала кислота.
Завиток был закован в какие-то кольца из шипов все четыре сезона, не вылезая на улицу..
Язык Пламени просто не мог взять в толк, как кто-то мог так поступить с его младшим братом. Или с любым другим котёнком. Да и вообще с любым котом.
Его мысли прервал тихий смешок. Он повернул голову к Завитку и увидел на его лице широкую зубастую улыбку.
Язык Пламени улыбнулся в ответ. С облегчением на сердце и солнцем, согревающим кожу, его начало клонить в сон.
Затем деревья позади них взорвались. Оба мальчика в мгновение ока поднялись на лапы и приготовились к бою. Они ожидали, что сквозь деревья прорвется какой-нибудь зверь, но это был их оде-да*, который внезапно выскочил из леса.
Обе стороны несколько секунд ошеломленно смотрели друг на друга.
— Завиток… — имя из уст Туба вылетело с измученной мягкостью, разглаженной усталостью. — Ты вернулся.
Завиток сделал шаг назад.
Это привело Языка Пламени в состояние повышенной готовности. Они были слишком близко к краю обрыва, и образ брата, бросившегося через этот край, был слишком свеж в памяти. Один взгляд, и сердце Языка Пламени сжалось.
Завиток дрожал, бледный, маленький и совершенно испуганный.
Кровь Языка Пламени кипела от ярости: медленная, жгучая, вулканическая ярость, которая, вырвавшись наружу, уничтожила бы все на своем пути. Он встал между Завитком и Тубом, оскалив зубы и сверкая глазами.
— Не подходи ближе, чудак!
Но Туб не пытался подойти ближе. Он стоял и смотрел. Не двигаясь и не говоря ни слова. Просто смотрел.
Язык Пламени почувствовал, как хвост Завитка проводит по, и через секунду спросил:
— Ты собираешься отвезти меня обратно, оде-да?
Туб отшатнулся назад, как будто эти мягко произнесенные слова причинили ему физическую боль.
— Нет, Завиток, нет. Я… — он сделал паузу, силясь найти сочетание слов, которое могло бы хоть как-то выразить его чувства.
— Никто никуда тебя не заберет, Завиток, — прорычал Язык Пламени.
Туб потер глаза, выглядит таким усталым.
— Я просто хотел тебя увидеть.
Хвост Завитка сжался вокруг задней лапы Языка Пламени. Не отпуская ее, он шагнул из-за спины старшего мальчика. Задрав голову, он поднялся, устремив на оде-да холодный взгляд.
— Я туда не вернусь, — прошипел он. Это был вызывающий, если не провокационный отказ. — Я скорее умру, чем вернусь туда! — в его заявлении звучала чистая решимость, поза и выражение лица Завитка почти смели старика, который пытался заставить его.
— Я бы никогда не заставил тебя вернуться туда, — пробормотал Туб, отягощенный всеми эмоциями, бурлящими внутри него. В его голосе прозвучала нотка стыда. — Нет, Завиток… думаешь, я бы так поступил со своим собственным внуком?
Завиток изучал кота острыми, задумчивыми глазами. Казалось, миг растянулся в вечность, прежде чем Завиток ослабил хватку на лапе Языка Пламени. Еще через мгновение, такое же долгое, он отпустил ее совсем и нахлобучил на голову голубое перо сойки.
— Я верю тебе, — сказал он, осматривая своего оде-да. Прежняя враждебность и страх исчезли, хотя некоторая усталость осталась. — Я скучал по тебе.
— Я тоже скучал по тебе, Завиток, — тихо и искренне ответил Туб. — Дай мне минутку, пока я поговорю с Языком Пламени, хорошо? — он жестом велел подростку следовать за собой, но не стал его дожидаться и пошел в лес.
Язык Пламени хмуро смотрел ему вслед. Вздохнув, он позволил напряжению вытечь из своей позы. Ему нужно кое-что спросить у Туба. Повернувшись к брату, он посмотрел в его глаза.
— Ты в порядке?
Завиток кивнул.
— Я буду сразу за теми деревьями, хорошо?
Еще один кивок.
— Оставайся здесь, я скоро вернусь, — погладив Завитка хвостом по голове, Язык Пламени развернулся и пошел в лес.
Он остановился позади Туба, который сидел на пне лицом в другую сторону. Подросток мог видеть только спину кота.
Трехцветный кот недовольно дернул хвостом и сел.
— Ты знаешь, кто сделал это с Завитком, — это был даже не вопрос, а утверждение, прозвучавшее почти обвинительно.
Вместо ответа Туб спросил:
— Как он?
— Ты не собираешься сказать мне, кто виноват, не так ли, чудак? Как и в случае с Сэмом, — хмыкнул он, когда только тишина встретила его слова. — Рано или поздно я узнаю, — он усмехнулся. — Обязательно узнаю.
Туб молчал.
Прошла минута молчания.
— Физически он уже в порядке, — сказал в конце концов Язык Пламени, голос его был прерывистым. — Каждую ночь ему снятся кошмары. Некоторые из них довольно жестокие, — никакого ответа. Его челюсть сжалась. — Завиток сильный, с ним все будет в порядке. Но я не прощу тех, кто сделал это с ним. И я не прощу тебя, — прорычал он. — Я узнаю, кто, и я…
До его ушей донеслось едва слышное сопение.
Язык Пламени приостановился в своей слепой ярости, и его глаза расширились, когда осознание этого факта ударило его как удар по кишкам — Туб плакал. Это сразу же успокоило его гнев, и он вздохнул, опуская метавшийся хвост вниз.
Он дал старику несколько минут, чтобы прийти в себя.
— Как ты узнал, что Завиток вернулся?
Туб махнул хвостом.
— Не переживай об этом.
Язык Пламени сузил глаза.
— Здесь он в безопасности?
— Да, — в ответе Туба не было сомнений. Он встал. — Язык Пламени, ты ведь присмотришь за своим младшим братом?
— Ты еще спрашиваешь об этом, старик! — огрызнулся Язык Пламени. — Лучше скажи мне, кто сделал это с Завитком!
Туб вцепился взглядом в Языка Пламени, глядя в сторону утеса, где, как он мог видеть, их ждал Завиток.
— Когда-нибудь ты узнаешь, — пробормотал он, — но сейчас я могу сказать тебе только то, что у этого места есть темная сторона, которую никто не может преодолеть.
Губы трёхцветного кота сжались, и он уставился в пустоту. Он не мог простить Туба за то, что тот не рассказал, но какой-то частью своего сознания он понимал, почему тот скрывал это от него. Он последовал за Тубом обратно к утесу, проскользнув мимо него и перебравшись на сторону Завитка, как только они покинули лес.
— Я очень рад, что ты вернулся целым и невредимым, Завиток, — Туб потянулся, чтобы погладить внука по голове, но мальчик отшатнулся прежде, чем он успел дотронуться до него. Выражение лица старика пошатнулось, его хвост опустился обратно на бок. Он выдавил из себя неуверенную улыбку. — Если бы я знал, я бы что-нибудь сделал. Надеюсь, ты сможешь поверить в это.
Завиток пристально вглядывался в его лицо, искал, оценивал. Что бы он ни искал, он, должно быть, нашел это. Он ответил кивком.
Улыбка Туба расширилась.
— Я пойду, мне нужно кое о чем позаботиться, — сказал он. — Но скоро я снова навещу вас.
Язык Пламени помрачнел.
— Пожалуйста, не надо.
— Что ты сказал, сопляк?!
Язык Пламени вскрикнул, когда Туб внезапно сдернул его с ног и повалил в удушающий захват, после чего взъерошил ему шерсть на голове.
— Что ты делаешь, дерьмовый старик?! — безрезультатно размахивал лапами подросток и бил хвостом. — Отпусти меня!
— Бва-ха-ха-ха!
— Оде-да.
Туб замер. Язык Пламени воспользовался этой возможностью и вырвался из захвата кота, тут же отступив на безопасное расстояние.
— Я стану самым свободным котом в мире, — заявил Завиток, глядя на своего оде-да глазами, полными уверенности в собственном заявлении. Глаза, в которых навсегда запечатлелась тьма этого мира. — Самым свободным котом в мире.
На это заявление Туб просто кивнул, уверенный в правдивости слов, сказанных его внуком.
Вы узнали еще немного о прошлом Утра, но что же будет дальше? Еще одна глава посвященная стае Сэма и начнутся приключения! Особая благодарность Каштаннице за работу с текстом.
Ома-ма/Опа-па/Оде-да - говор морских котов, что означает мама/папа/деда.