Глава 2
Очередная ночь выдалась ужасной. Спать на голой и холодной глине - сплошное мучение. Похуже, чем оказаться в западне падальщиков, а для горстки перьев на подстилку приходилось достаточно трудиться. По крайней мере, в разы больше, нежели заработать кусок аппетитного мяса. Вечно задаюсь вопросом, как мы еще не погибли с такими порядками.
Сегодняшней ночью Морис со своим отрядом обчищали западную часть наших земель, и их нехило покусали койоты. Эти псины часто не давали нам покоя, и караульщикам вечно перепадало встрять в передрягу, стоило только выйти за пределы каньона. Однако, Морису удалось добыть песчаных кроликов. Для нас это было особым подношением и царской добычей, не смотря на стервятников, мерзкой плотью которых сытно поживиться не удавалось.
Улетученная своими мыслями, я шагала к огромной пещере на Восток, служившей пристанищем для узников. По бокам уверенно ступал наш маленький отряд. Одним из состоящих был Ирне́ст - крупный мускулистый боец и надзиратель, довольно упитанного телосложения. В каньоне его все почитали за храбрость и неимоверную силу, потому котяре всегда перепадала большая доля пойманных даров. Его физиономия никогда не менялась...Он был вечно горд, самолюбив и жесток. А его любовь к осуждающим и унизительным шуткам никто не мог переплюнуть. Вслед за Ирнестом важно передвигался Ваа́л, котяра с недостающим глазом, ничем не лучше своего провожатого. Я повернула морду направо, и мрачно посмотрела на скачующего юношу. Оттис - полукровка, над которым любили поиздеваться за его происхождение и излишнюю азартность. Но его мозг был давно заполнен чудовищными воспоминаниями, а лапы дважды испачканы в крови. И сейчас, казалось, что этот кот не знает, для чего и куда мы направляемся. Он был слишком молод, чтобы заслужить такую жизненную участь.
Кошачью цепь замыкали Харви и Билл, намеренно отправленные выполнять поручение властителя. Можно было подумать, что эта парочка была всегда рада браться за столь грязные дела.
С каждым рассветом в каньоне стояла испепеляющая засуха. В пасти моментально пересыхало, а спина, казалось, горела алым заревом. Ярое солнце беспощадно жгло шкуры своих наземных поселенцев. Кажется, надзиратели, занимавшие свои посты на склонах и уступах, теперь не выглядели настолько уверенно и важно. Их морды упёрто смотрели в камни, тела при обжигающих лучах казались дряхлыми и безжизненными. При виде того, как мучились эти мерзавцы, в груди появлялось клокочущее чувство удовольствия.
Спустя недолгое время мы оказались в Восточном ущелье. Песчаные стены извилисто сужались, оставляя узкое пространство для кошачьей вереницы. Каменное покрытие было раскалённым от солнца, и, казалось, мы были окружены в кольце огня. Жажда отбивала последние силы. Теперь я понимала, каково было несчастным пленникам в тот злополучный день. Вскоре над головой возвысился каменный навес, погружая фигуры в полумрак. Но, даже скрывшись от солнца, стены неутомимо передавали его тепло.
Я выглянула из-за плеча Ирнеста, и увидела долгожданный поворот скалы. На шаг ближе к пещере уши улавливали различимые кошачьи возгласы: плач котят, материнские всхлипы, яростные отголоски пленных тружеников.
Вот чей-то тонкий, разгневанный писк прокатился по узкому проходу, за которым последовали многоголосные вопли. Мы ускорили шаг, повернули за угол и оказались на пороге убежища. В потолке зияла широкая трещина, через которую пробивались солнечные лучи. Свет позволял оценить количество оставшихся живцов. При виде пришедших, узники резко сомкнули пасти, обращая на нас взоры своих бездонных век. Большинства котов не доставало: молодые пленники, не утратившие свои силы, с рассветом отправлялись выполнять рискованные работы. Большее внимание привлекли котята и старики, беспомощно жмущиеся к глиняным стенам. Они издавали боязливое шипение, словно дикие звери, не видевшие свет порядка двух полнолуний. Матери воинственно скалили пасти, прикрывая своих котят хвостами. В пещере стояла напряжённая обстановка. Но в таком толпище не столь были заметны кошачьи трупы. Бездыханные тела заполняли острый каменный настил, судя по всему, падшие от жажды или голода. Только при виде этих счастливчиков в нос бил кисловатый запах смерти.
Цепь котов, состоящая в маленьком отряде, медленно расползлась по пещере и принялась распределяться на две группы обязанностей.
Я на мгновение отстранилась от сборов, и любопытно пробежала взглядом по исхудалым шкурам пленных. Их неживые морды пристально впивались в мои глаза, следили за каждым моим действием. Одни бросали оскверняющие злобные оскалы, другие безмолвно молили о помощи или о еде. В дальнем конце пещеры я заприметила надзирателя, бросавшего хладнокровные усмешки в сторону склонившейся у лап матери. Кошка выглядела дряхлым, обтянутым кожей скелетом, что дополняло этой картине особой жалости. Несчастная мать издавала молящие всхлипы, сжимая под грудью мёртвое тело своего дитя.
Непонимающе искосив морду, я протиснулась сквозь толпу котов поближе к этому зрелищу.
—Наблюдать за мучениями своих детей - разве не это лучшее наказание?
Крупный котяра удерживал под лапой второго охрипшего котёнка. Его когти впивались в растерзанное тельце, заставляя страдальца издавать болезненные хрипы. Уродливая морда всякий раз кривилась от восхищения чужой боли.
Сердце сжималось. Я подавила приступ ненависти к самой себе, зная, что ничем не могу помочь, и не имею права вмешаться.
—Молю, не терзайте тело моего истомлённого сына! Он ничем не заслужил тяжких мук!
В пещере воцарилась гнетущая тишина, прерываемая лишь материнскими воплями. Десятки глаз и ушей обратились во внимание парочки, но никто не осмелился заступиться за несчастную кошку.
Её мольба оказалась не услышанной. Котяра продолжил с ожесточением сдавливать свою жертву, кося самодовольную рожу.
Не в силах терпеть этого зрелища, я медленно отвернулась, поискав глазами Оттиса. Юноша восседал позади толпы, нудно закатывая глаза. Его физиономия, как и остальных соратников, была холодной, бездушной. Я крайне удивилась его дурному нраву. Во что они превратили бывшую жертву каньона? В своё бессердечное подобие.
—Будьте вы прокляты! Все до единого, падальщики с каменным сердцем!
Из толпы послышался озлобленный кошачий вопль. Я резко повернула морду на звук, стараясь понять, кто оказался этим отчаянным храбрецом. В полумраке заплясала неясная тень, приняв образ одной из невольников. Крупная кошка с свалявшейся шерстью, угрожающе скаля клыки, спрыгнула с валуна, и, приблизившись к надзирателю, уткнулась носом в его зловонную мерзкую морду. Блеклый луч света из расселины осветил её поджарое, мускулистое обличье. И физиономию, горящую отблеском ненависти.
—Я надеюсь, ваша смерть будет столь же мучительной, как ваши отношения в сторону невинных душ!
Стены облетел поражённый ропот. Узники пугливо пятились назад, недоумевая от решимости отчаянной, и не зная, чего ожидать от хладнокровных убийц. Другие кидались с оскорблениями, или издавали единогласные вопли, соглашаясь со словами вояки.
Я не понимала, что задумала узница, и размышляла ли она о последствиях своей излишней храбрости? В голове поселилась мысль, что кошка просто устала терпеть накопленную вражду, позабыв о здешних правилах. Но я уже понимала, чем ей это обернётся.
Крупный котяра, оказавшийся жертвой скудных надругательств, угрюмо подхватил своего мученика и с хрустом перекусил его шею. Тело котёнка издало предсмертный хрип, и, обмякши, с шлепком повалилось на каменный настил. Последовал приглушённый материнский вопль. Кошка с болью подгребла второе дитя, зарываясь носом в его редкую шерсть.
—Кто ещё осмелится высказать свои недовольства?
Я ошарашенно наблюдала за этим зрелищем, ожидая хотя бы одной реакции пленных. Но все прижухли, пряча в полумраке скорбные, стыдливые рожи. От только что осмелевших бунтовщиков не осталось и следа.
Стоя рядом с надзирателем, вояка продолжала сверкать ненавистными глазами в его сторону, не решаясь успокоить несчастную соратницу или вымолвить пару очередных оскорблений. Лапы её заметно подрагивали от страха.
Позади, нагло расталкивая в стороны собравшихся, вальяжно выступил Ирнест, намереваясь положить конец препирательствам.
Котяра нахально усмехнулся, остановившись нос к носу с узницей. Презрительный взгляд впился в её тощую морду.
—Это слишком мягкое наказание для тех, кто не подчиняется здешним порядкам. Особенно для вас - кошек с слишком острым и длинным языком.
Он медленно обошёл жертву, проводя хвостом по её исхудалым бокам, и грубо пхнул к низине, где пленные уже собрались в кольце надзирателей.
—Надеюсь, ты будешь не против прогуляться к утёсу со своими дружками.
Кошка непонимающе завертелась по сторонам, подгоняемая к толпе служителем. Её глаза впивались в морды понурившихся соратников, безмолвно ожидая чьего-либо вмешательства. Но все молчали, даже не намереваясь поднять отчаянное лико. Впрочем, на что она надеялась?
Я заметила обращенный взор узницы в дальний угол, наполненный безграничными тревогой и раскаянием. Там, за спинами оставшихся пленных, сверкая объятыми страхом глазёнками, сжимался низкорослый юноша, не осмелившись заступиться за свою мать. Каждый второй невольник каньона мог изнемогать от бессилия переполняющего гнева, который так и намеревался выплеснуться наружу, на морды бездушных созданий. Но правила были крайне жестоки.
По гнездилищу прокатился голосистый клич. Сопровождающий узников, Ирнест потянулся к выходу, важно выпячивая грудь, и коты медленно потащились следом. Гордыня бойца и здесь дала о себе знать.
Заняв камень на пороге душной пещеры, я вяло наблюдала за процессией, пока все кошачьи тушки не выберутся наружу.
Оставшийся отряд из Харви, Оттиса и Ваала терпеливо ожидали своей очереди, чтобы постепенно вынести мертвечину. Морда юноши припомнила недавний момент, с какой хладнокровностью он наблюдал за мучениями затравленной матери, теперь состоящей в цепи смертников, и память об этой ситуации вызывала в сердце покалывающую ненависть.
Последний кот скрылся за поворотом выхода, и, спрыгнув с валуна, я в последний раз окинула взором убежище. Оставшиеся узники во главе небольшого отряда принялись стаскивать с каменных уступов покойных. Мои глаза встретились с глазёнками юноши. Котишка пугливо вжимался в стену, кратко озираясь на бесстрастные рожи котяр, и издавая мерные всхлипы. Я понимала, что он хотел передать этим взглядом, но ничего не могла обещать.
Ближе к полудню солнце жарило с ещё большей силой. Коты всякий раз спотыкались о торчащие камни бугорчатой тропки, разивали пасти, прерывисто глотая удушливый воздух. Злосчастную тишину прерывал лишь шорох тяжких лап по раскалённой глине, да скрежет когтей провожатых.
Я не могла отделаться от мысли, что присутствующие здесь коты - покойники собственных жизней, лишившиеся каждой частички своего существования. Последние фрагменты своих жалких горестных душонок отбывают в темнице ненависти и обмана. Я вновь припомнила молящий взгляд бедолаги, чья мать ошибочно оказалась в цепи смертников. Чувство потери мне хорошо было знакомо. Но стоило ли рисковать своей жизнью, ради спасения жизни тех, кто неосмысленно настиг свою погибель? Риск был крайне велик, но я не могла допустить смерти достойных сторонников.
Властный окрик вызвал неприятную дрожь в конечностях. В долгожданном проёме забрезжили пламенные лучи, опалившие шкуры пленных. Зажмурившись, я приподняла отяжелевшие веки, ослеплённые ярким светом, и с трудом выглянула из-за колонны фигур. Узкое ущелье подходило к концу: впереди виднелся широкий проём, выходящий на просторное каменное плато утёса. В какой-то доле я была рада, наконец, покинуть злорадные стены каньона. Но мысль о том, что пришёл час погибели несчастных пленных омрачила эту радость. Лапы предательски задрожали, стоило только обдумать, каким образом я собираюсь защитить одну из узниц. И мозг уже предвкушал скорую ответку от Верховья за это заступничество.
Коты медленно разбрелись по утёсу. Я почувствовала чей-то прожигающий взгляд на своей морде, подумав, что Билл вновь подозревает меня в нечистых делах. Но, оглядевшись, наткнулась взглядом на пленную мать, распределявшуюся в цепь скорых покойников. Она знала, о чём я задумала. Десятки узников не видели во мне той беспощадной души, поселившейся в шкурах остальных служителей. Я не умела скрывать своей жалости и сострадания, что не раз сыграло со мной злую шутку. И немногие пленные, падшие задолго до очередных жертв, надеялись на мою помощь. И я подвела их, упустила драгоценный шанс. Теперь я предаю других, намереваясь спасти лишь одну шкуру.
Первые дряхлые старики медленно приблизились к краю обрыва, испуская протестующие рыки в злобном оскале. Коты замешкались под палящим солнцем, прячась от холодных глаз надзирателей, не желали достичь своей очереди.
Издав свирепое рычание, всегда высокомерный Ирнест с дерзкостью пнул первого стоящего в бок. Котяра, издав хриплое оханье, полетел вниз, в бездну, тщетно взмахнув лапами по воздуху. Последующие узники с ужасом и оцеплением вжались в камень.
—Не задерживайтесь, кончина будет быстрой.
Надзиратель издал глухой неистовый смех, отходя под прохладную навесу скалы.
Я с трепетом следила за тем, как коты камнями падали с утёса. Их отдаляющиеся крики пронизывали конечности до дрожи. Многие задерживались на краю, желая распрощаться раз и навсегда с жестоким ненавистным мирком, или не желая вовсе закончить свою жизнь ужасающей смертью.
Последней в очереди оказалась уже знакомая туша. Кошка остановилась на краю, медленно взираясь в остроконечное дно ущелья. Теперь она выглядела такой несчастной и жалкой, сгорбившись в тягостных муках жестокого существования. Её морда одарила меня косым скорбным взглядом. Развернувшись, узница обрела привычный для себя нрав, и по очереди провела глазами по наглым шкурам надзирателей.
—Пусть я погибну, но мои проклинания вы не забудете до тех пор, пока не наступит ваша участь.
Двое котяр насмешливо ухмыльнулись, пока и вовсе не залились злобным смехом.
—Не тяни время! Уже и смотреть противно на ваши кислые рожи.
Сердце заколотилось быстрее в агонии паники, лапы нетерпеливо покалывали. Каждая секунда могла быть последней и решающей. Резко поднявшись, я вышла из-под тени и направилась в сторону кошки. Узница пугливо отдёрнулась назад, едва не оступившись на полоске края. Но заприметив едва заметный кивок, она расслабилась и терпеливо дожидалась последующих действий. Позади слышались невнятные перемолвки надзирателей. Схватив пленную за свалявшуюся гриву, я отодвинула её от края и загородила длинным хвостом, с вызовом поглядывая на морды котяр. Ирнест напрягся, медленно приподнявшись с места. Его обжигающий взгляд опалил мою морду, выражающий невнятную ненависть или недопонимание.
Я открыла пасть в желании одарить служителя дерзкой оговоркой, но заставила себя помолчать.
Котяра выпустил когти и медленно направился в мою сторону, заставив узницу за спиной сгорбится от нехорошего предчувствия. Билл тоже поднялся, с хладнокровной решимостью готовый заступится за своего властного собрата.
—Кого ты защищаешь? Жалких низших созданий, не знающих своего места?
Я испустила угрожающий рык, выпуская в камень изогнутые когти. Пусть мне придётся когтями и зубами драться за жизнь пленницы, но я не должна была допустить её глупой смерти.
Ирнест остановился в лисьем хвосте от физиономий кошачьей парочки. И мне с трудом удавалось выдерживать его горящий взгляд.
—Порой, чтобы получить доверие своих подопечных - следует использовать главное оружие против них: страх и жестокость.
Глаза котяры загадочно сверкнули. Он ставил для меня смертный выбор. Но я знала, что главное оружие здесь - манипуляция, которой подчиняются сотни неосознанных кошачьих душонок. У них нет выбора, кроме как идти по окровавленной тропе обмана и лжи, которыми наполнен окружающий мир каждого наземного жителя.
Надзиратель открыл зловонную пасть в желании задать решающий вопрос, но пронзительный визг в вышине небосвода заставил его отречься от мысли. Я резко вскинула голову, пока глаза мои не впились в расплывчатые парящие тени. Орлы. Существа в несколько раз сильнее и крупнее самих котов. Само появление их являлось гибелью для любого служителя, даже самого сильного бойца в каньоне.
Я коротко переглянулась с узницей и подтолкнула её к проходу в ущелье. Но Ирнест был быстрее. Прыжками преодолев каменное плато, котяра преградил нам путь к спасению и нахально улыбнулся, сверкая жёлтыми клыками.
—Как жаль, что в этот день погибнут обе.
На роже безумца расплылась довольная лыба.
Я чувствовала, как рвётся моё сердце. Как неприятное чувство тошноты подступало к глотке, а в глазах темнело, словно я утопала в чёрном омуте. Я чувствовала рядом прерывистое дыхание пленной, тело которой дрожало от паники. Моя глупость завела нас в гибельную ловушку.
Птицы небесного хаоса, заметив на свету наши обличия, предсмертно закружили над головой. Они уже предвкушали плоть своей скорой добычи. И я чувствовала, как лапы мои отрываются от земли, острые когти впиваются в плечи, в сухожилия, вызывая адскую боль.
Я услышала голос Билла за спиной невозмутимого убийцы. Котяра пристально прожигал его шею, нервно подрагивая кончиками ушей. Мне казалось, что я ослышалась.
Ирнест вопросительно обернулся на своего соратника, прожигая свирепыми глазами. Но тот спокойно воспринял его горящую злобой физиономию, и раскрыл пасть, чтобы намеренно повторить свою просьбу.
—Она знает, на что идёт, и Лорд хорошо отплатит ей наказанием за слабоумную выходку. Дай им дорогу.
Я не могла поверить в то, что этот коренастый бессердечный мерзавец способен на чувство скорби и сожаления. Но, возможно, это даже не было ни одно из положительных чувств?
Последовала задумчивая пауза. Котяра нехотя отошёл в сторону, обдав мою морду волной горячей ненависти. Гневно прижимая уши, мы ринулись в спасательную расселину и скрылись в полумраке. Орлы, упустившие жалкую добычу, царапнули когтями каменный проход в метре от носа надзирателей и издали раздосадованный визг. Шкуры обдала волна ветра, созданная их могучими крыльями, и хищники скрылись в небесах.
Я подавила тяжкий вздох, прижимая лапу к своей груди. Учащённое сердцебиение медленно утихало. Всё было позади, но я не была уверена в счастливом исходе.
Мои глаза встретились с глазами Билла, угрюмо созерцавшие в полумраке в псином хвосте от наших морд. Он без слов понял, что я ему благодарна за помощь, хотя сама не желала этого признавать.
Весть о случившемся в полдень успела облететь весь каньон.
На дне сгущались вечерние сумерки. Приятный холод пробирал до чутких конечностей, с каждым шагом жжение в потрескавшихся подушечках лап спадало. Но на сердце было пусто и тяжело. Мысленно я вспоминала пережитые моменты страха, которые были лишь мягким началом. Даже тёплые слова благодарности спасённой пленницы не могли заживить открытую рану.
Я остановилась перед тоннелем в Южное Крыло, не решаясь более пошевелиться. Я не знала, какого наказания мне стоило ожидать. В ушах стоял привычный ропот тружеников, голосистые переклички надзирателей. Хотелось бы представить, что мир вокруг казался таким же обычным, не предвидевший никакого происшествия.
Подавив отчаянный вздох, я занесла лапу и медленно поковыляла к лазу. На шкуре уже чувствовались оскверняющие, горящие ненавистью сотни глаз.
Лунный блеклый диск ослепил мою морду, стоило только очутиться на открытом пространстве оврага. Сотня кошачьих фигур, поглощаемая информацией с вершины скалы, резко обернулась в мою сторону. Их глаза пристально впивались в мою шкуру, следили, бросая оскверняющие рыки при каждом движении. Холодные, монотонные, неживые физиономии. Словно голодные звери, были готовы наброситься на облик своей жертвы, разорвать на куски от испепеляющей ненависти, предвкушая тёплую плоть. На мгновение каньон поглотило предсмертное затишье.
На вершине скалы прояснилась крупная кошачья туша, вырисовывалась на фоне белесого полнолуния. Вожак своей жалкой стайки, правитель восседающих созданий без душонки. Перед глазами его фигура обрела зверя в волчьей шкуре, пускающего голодные слюни и ожесточённо скаля клыкастую зловонную пасть.
При виде жертвы сегодняшних вестей, котяра одержимо улыбнулся во всю рожу, деловито поскребя когтищами по холодному валуну.
Казалось, что моя грудь разрывается в капкане ненависти, моё тело проваливается в бездну от горящих глаз. Они прожигали шерсть со всех сторон, выслеживали, пробирали ужасом до костей своим неживым взглядом. Я чувствовала, как лапы неистово дрожат от страха. Мужество и храбрость постепенно испарялись из костлявого телосложения.
С трудом приблизившись к скале, я приподняла помрачневшую морду и, дрожа, уставилась на фигуру, чьи тени азартно плясали под лунными бликами.
Котяра спрыгнул к низине, подобно падальщику, закружился вокруг жертвы, угрожающе скребя когтями по каменному пологу. Мерные рыки Лорда переходили в грозные изречения.
—В каньоне нашлась особенная душонка? Жалкая мерзавка, имеющая чувство сострадания, осмелилась пойти против правил!
Я судорожно сглотнула, не смея пошевелиться, пока не почувствовала ожесточённый удар в плечо. Боль прерывисто пробежала по мышцам. Тело пошатнулось, едва устояв на подкашивающихся лапах, черная пелена овладела глазами. Голова плыла в агонии страха и паники.
Лорд издал нахальный смех, и, извернувшись, словно гадюка, опрометью вспрыгнул на возвышенность, сверкнул безумными глазами с вершины скалы.
—Предателям в каньоне не место!
Его зычный крик облетел стены глинистого оврага, подхваченный многоголосием единогласного хора:
—Не место! Не место! Не место!
В ушах оглушительно зазвенело. Я продолжала корчиться на холодном камне от боли, едва различая властный голос Лорда среди воплей собравшихся.
—Ощутив на своей шкуре когти каждого пещерного поселенца - ты навсегда позабудешь о чувстве жалости и запомнишь правила навеки. Да будет же достойным это наказание!
Котяра угрожающе осклабился, скрываясь в мрачной расселине скалы, а толпу охватил созвучный кошачий ропот. Служители градом обрушились на мою шкуру, со всех сторон чувствовались палящие удары когтей. Немногие гнусно наблюдали за этим зрелищем, не решаясь пустить в ход свои когти. Моё тело горело от боли, шерсть и алые брызги крови летели во все стороны. Звери словно дрались за кусок своей жертвы. Мгновение - и мои лапы предательски подкосились. Перед глазами всё почернело, и я впала в бессознание.
Конец главы 2
